Махатмы и их учение. Махатма мориа. Мифы литературные и мифы пропагандистские
, орнитологом , высокопоставленным чиновником английской администрации в Индии. Переписка началась в 1880 году и продолжалась около пяти лет. Позже письма были собраны и изданы Тревором Баркером в 1923 году, уже после смерти Синнета, который по определённым причинам был против публикации переписки.
Полемика о существовании Махатм
Вместе с тем сестра Блаватской Вера Желиховская , со ссылкой на «Boston Courier» от 18 июля 1886 года , приводит следующее мнение семидесяти учёных-пандитов из Негапатама по поводу отчёта Лондонского Общества психических исследований, поставившего под сомнение существование Махатм:
«Мы, нижеподписавшиеся, были несказанно удивлены, прочитав „Отчет Психического Лондонского Общества“ о теософии. Смеем заявить, что существование Махатм, - иначе Садху, никоим образом не измышлено ни г-жей Блаватской и никем другим. Наши прапрадеды, жившие и умершие задолго до рождения m-me Blavatsky, имели полную веру в их существование и психические силы, знали их и видели. И в настоящие времена есть много лиц в Индии, не имеющих ничего общего с Теософическим Обществом, находящихся в постоянных сношениях с этими высшими существами (Superior Beings). Мы владеем многими средствами для доказательства этих достоверных фактов; но нет у нас ни времени, ни охоты доказывать это европейцам…»
Поскольку контакты с Учителем Мориа во время жизни Блаватской были не только у неё одной, то после её смерти люди, занятые в теософском движении, продолжали заявлять, что они встречают Учителя или получают от него послания. В их числе были Уильям Куан Джадж , лидер Американской секции Теософского Общества, и Анни Безант , глава Европейской секции.
Махатма Мориа в пост-теософских движениях
Агни-Йога
А́гни Йо́га , или Жива́я Э́тика - синкретическое религиозно-философское учение , объединяющее западную оккультно -теософскую традицию и эзотеризм Востока . Учение, авторами которого являются Н. К. Рерих и Е. И. Рерих , было впервые опубликовано в серии книг, изданных в 1924-38 годах. Источниковая база Живой Этики та же, что и «Тайной доктрины » Блаватской , переводчиком которой на русский язык была Е. И. Рерих .
По утверждению его создателей, учение Живой Этики возникло в процессе общения между Н. К. и Е. И. Рерих и «Великим Учителем» (известным в теософских кругах под именем Махатмы Мории ). Это общение продолжалось в 1920-1940 годы . Вопрос о существовании человека, которого можно было бы отождествить с Махатмой Морией, до настоящего времени остаётся спорным . Из дневниковых записей Е. И. Рерих следует, что на первых этапах для общения использовалось так называемое автоматическое письмо , дальнейшие записи были получены путём яснослышания , которым, по её собственному утверждению, обладала Е. И. Рерих. Впоследствии она уверяла, что сама не пользовалась автоматическим письмом для контактов с Великим Учителем . Основу учения Агни-Йоги составляют 14 книг с текстами, описываемыми Е. И. Рерих как записи этих бесед. Последняя из этих книг, «Надземное», была впервые опубликована в 1990 году.
Дневники Елены Рерих - это хроника её общения с Махатмой Мориа, или Великим Владыкой: информация, полученная путём яснослышания, ответы на вопросы, видения и комментарии происходящего . Рерих считала себя ясновидящей и яснослышащей , однако не считала это медиумизмом и в письмах писала:
«Из книг Учения Вы можете видеть, насколько Владыка М. предупреждает против всякой магии и в каких сильных выражениях Владыка говорит против медиумизма и всяких насильственных механических приемов для открытия центров, рекомендуемых безответственными псевдооккультными школами. Там, где Владыка М., там нет ни механических приемов, ни магических знаков.»
Мнение почитателей Агни Йоги о контактах Елены Блаватской с Учителями нашло отражение в некоторых современных философских изданиях России. Так, д.ф.н. В. В. Фролов , ответственный секретарь Международного центра Рерихов, в статье «Краткого философского словаря» сообщает:
Блаватская называла себя не творцом системы, а лишь проводником Высших Сил, хранителем сокровенных знаний Учителей, Махатм, от которых она получила все теософские истины .
Крики и огни в неприятельской армии происходили оттого, что в то время, как по войскам читали приказ Наполеона, сам император верхом объезжал свои бивуаки. Солдаты, увидав императора, зажигали пуки соломы и с криками: vive l"empereur! бежали за ним. Приказ Наполеона был следующий:
«Солдаты! Русская армия выходит против вас, чтобы отмстить за австрийскую, ульмскую армию. Это те же баталионы, которые вы разбили при Голлабрунне и которые вы с тех пор преследовали постоянно до этого места. Позиции, которые мы занимаем, – могущественны, и пока они будут итти, чтоб обойти меня справа, они выставят мне фланг! Солдаты! Я сам буду руководить вашими баталионами. Я буду держаться далеко от огня, если вы, с вашей обычной храбростью, внесете в ряды неприятельские беспорядок и смятение; но если победа будет хоть одну минуту сомнительна, вы увидите вашего императора, подвергающегося первым ударам неприятеля, потому что не может быть колебания в победе, особенно в тот день, в который идет речь о чести французской пехоты, которая так необходима для чести своей нации.
Под предлогом увода раненых не расстроивать ряда! Каждый да будет вполне проникнут мыслию, что надо победить этих наемников Англии, воодушевленных такою ненавистью против нашей нации. Эта победа окончит наш поход, и мы можем возвратиться на зимние квартиры, где застанут нас новые французские войска, которые формируются во Франции; и тогда мир, который я заключу, будет достоин моего народа, вас и меня.
Наполеон».В 5 часов утра еще было совсем темно. Войска центра, резервов и правый фланг Багратиона стояли еще неподвижно; но на левом фланге колонны пехоты, кавалерии и артиллерии, долженствовавшие первые спуститься с высот, для того чтобы атаковать французский правый фланг и отбросить его, по диспозиции, в Богемские горы, уже зашевелились и начали подниматься с своих ночлегов. Дым от костров, в которые бросали всё лишнее, ел глаза. Было холодно и темно. Офицеры торопливо пили чай и завтракали, солдаты пережевывали сухари, отбивали ногами дробь, согреваясь, и стекались против огней, бросая в дрова остатки балаганов, стулья, столы, колеса, кадушки, всё лишнее, что нельзя было увезти с собою. Австрийские колонновожатые сновали между русскими войсками и служили предвестниками выступления. Как только показывался австрийский офицер около стоянки полкового командира, полк начинал шевелиться: солдаты сбегались от костров, прятали в голенища трубочки, мешочки в повозки, разбирали ружья и строились. Офицеры застегивались, надевали шпаги и ранцы и, покрикивая, обходили ряды; обозные и денщики запрягали, укладывали и увязывали повозки. Адъютанты, батальонные и полковые командиры садились верхами, крестились, отдавали последние приказания, наставления и поручения остающимся обозным, и звучал однообразный топот тысячей ног. Колонны двигались, не зная куда и не видя от окружавших людей, от дыма и от усиливающегося тумана ни той местности, из которой они выходили, ни той, в которую они вступали.
Солдат в движении так же окружен, ограничен и влеком своим полком, как моряк кораблем, на котором он находится. Как бы далеко он ни прошел, в какие бы странные, неведомые и опасные широты ни вступил он, вокруг него – как для моряка всегда и везде те же палубы, мачты, канаты своего корабля – всегда и везде те же товарищи, те же ряды, тот же фельдфебель Иван Митрич, та же ротная собака Жучка, то же начальство. Солдат редко желает знать те широты, в которых находится весь корабль его; но в день сражения, Бог знает как и откуда, в нравственном мире войска слышится одна для всех строгая нота, которая звучит приближением чего то решительного и торжественного и вызывает их на несвойственное им любопытство. Солдаты в дни сражений возбужденно стараются выйти из интересов своего полка, прислушиваются, приглядываются и жадно расспрашивают о том, что делается вокруг них.
Туман стал так силен, что, несмотря на то, что рассветало, не видно было в десяти шагах перед собою. Кусты казались громадными деревьями, ровные места – обрывами и скатами. Везде, со всех сторон, можно было столкнуться с невидимым в десяти шагах неприятелем. Но долго шли колонны всё в том же тумане, спускаясь и поднимаясь на горы, минуя сады и ограды, по новой, непонятной местности, нигде не сталкиваясь с неприятелем. Напротив того, то впереди, то сзади, со всех сторон, солдаты узнавали, что идут по тому же направлению наши русские колонны. Каждому солдату приятно становилось на душе оттого, что он знал, что туда же, куда он идет, то есть неизвестно куда, идет еще много, много наших.
– Ишь ты, и курские прошли, – говорили в рядах.
– Страсть, братец ты мой, что войски нашей собралось! Вечор посмотрел, как огни разложили, конца краю не видать. Москва, – одно слово!
Хотя никто из колонных начальников не подъезжал к рядам и не говорил с солдатами (колонные начальники, как мы видели на военном совете, были не в духе и недовольны предпринимаемым делом и потому только исполняли приказания и не заботились о том, чтобы повеселить солдат), несмотря на то, солдаты шли весело, как и всегда, идя в дело, в особенности в наступательное. Но, пройдя около часу всё в густом тумане, большая часть войска должна была остановиться, и по рядам пронеслось неприятное сознание совершающегося беспорядка и бестолковщины. Каким образом передается это сознание, – весьма трудно определить; но несомненно то, что оно передается необыкновенно верно и быстро разливается, незаметно и неудержимо, как вода по лощине. Ежели бы русское войско было одно, без союзников, то, может быть, еще прошло бы много времени, пока это сознание беспорядка сделалось бы общею уверенностью; но теперь, с особенным удовольствием и естественностью относя причину беспорядков к бестолковым немцам, все убедились в том, что происходит вредная путаница, которую наделали колбасники.
– Что стали то? Аль загородили? Или уж на француза наткнулись?
– Нет не слыхать. А то палить бы стал.
– То то торопили выступать, а выступили – стали без толку посереди поля, – всё немцы проклятые путают. Эки черти бестолковые!
– То то я бы их и пустил наперед. А то, небось, позади жмутся. Вот и стой теперь не емши.
– Да что, скоро ли там? Кавалерия, говорят, дорогу загородила, – говорил офицер.
– Эх, немцы проклятые, своей земли не знают, – говорил другой.
– Вы какой дивизии? – кричал, подъезжая, адъютант.
– Осьмнадцатой.
– Так зачем же вы здесь? вам давно бы впереди должно быть, теперь до вечера не пройдете.
– Вот распоряжения то дурацкие; сами не знают, что делают, – говорил офицер и отъезжал.
Потом проезжал генерал и сердито не по русски кричал что то.
– Тафа лафа, а что бормочет, ничего не разберешь, – говорил солдат, передразнивая отъехавшего генерала. – Расстрелял бы я их, подлецов!
– В девятом часу велено на месте быть, а мы и половины не прошли. Вот так распоряжения! – повторялось с разных сторон.
И чувство энергии, с которым выступали в дело войска, начало обращаться в досаду и злобу на бестолковые распоряжения и на немцев.
Причина путаницы заключалась в том, что во время движения австрийской кавалерии, шедшей на левом фланге, высшее начальство нашло, что наш центр слишком отдален от правого фланга, и всей кавалерии велено было перейти на правую сторону. Несколько тысяч кавалерии продвигалось перед пехотой, и пехота должна была ждать.
Впереди произошло столкновение между австрийским колонновожатым и русским генералом. Русский генерал кричал, требуя, чтобы остановлена была конница; австриец доказывал, что виноват был не он, а высшее начальство. Войска между тем стояли, скучая и падая духом. После часовой задержки войска двинулись, наконец, дальше и стали спускаться под гору. Туман, расходившийся на горе, только гуще расстилался в низах, куда спустились войска. Впереди, в тумане, раздался один, другой выстрел, сначала нескладно в разных промежутках: тратта… тат, и потом всё складнее и чаще, и завязалось дело над речкою Гольдбахом.
Не рассчитывая встретить внизу над речкою неприятеля и нечаянно в тумане наткнувшись на него, не слыша слова одушевления от высших начальников, с распространившимся по войскам сознанием, что было опоздано, и, главное, в густом тумане не видя ничего впереди и кругом себя, русские лениво и медленно перестреливались с неприятелем, подвигались вперед и опять останавливались, не получая во время приказаний от начальников и адъютантов, которые блудили по туману в незнакомой местности, не находя своих частей войск. Так началось дело для первой, второй и третьей колонны, которые спустились вниз. Четвертая колонна, при которой находился сам Кутузов, стояла на Праценских высотах.
В низах, где началось дело, был всё еще густой туман, наверху прояснело, но всё не видно было ничего из того, что происходило впереди. Были ли все силы неприятеля, как мы предполагали, за десять верст от нас или он был тут, в этой черте тумана, – никто не знал до девятого часа.
Было 9 часов утра. Туман сплошным морем расстилался по низу, но при деревне Шлапанице, на высоте, на которой стоял Наполеон, окруженный своими маршалами, было совершенно светло. Над ним было ясное, голубое небо, и огромный шар солнца, как огромный пустотелый багровый поплавок, колыхался на поверхности молочного моря тумана. Не только все французские войска, но сам Наполеон со штабом находился не по ту сторону ручьев и низов деревень Сокольниц и Шлапаниц, за которыми мы намеревались занять позицию и начать дело, но по сю сторону, так близко от наших войск, что Наполеон простым глазом мог в нашем войске отличать конного от пешего. Наполеон стоял несколько впереди своих маршалов на маленькой серой арабской лошади, в синей шинели, в той самой, в которой он делал итальянскую кампанию. Он молча вглядывался в холмы, которые как бы выступали из моря тумана, и по которым вдалеке двигались русские войска, и прислушивался к звукам стрельбы в лощине. В то время еще худое лицо его не шевелилось ни одним мускулом; блестящие глаза были неподвижно устремлены на одно место. Его предположения оказывались верными. Русские войска частью уже спустились в лощину к прудам и озерам, частью очищали те Праценские высоты, которые он намерен был атаковать и считал ключом позиции. Он видел среди тумана, как в углублении, составляемом двумя горами около деревни Прац, всё по одному направлению к лощинам двигались, блестя штыками, русские колонны и одна за другой скрывались в море тумана. По сведениям, полученным им с вечера, по звукам колес и шагов, слышанным ночью на аванпостах, по беспорядочности движения русских колонн, по всем предположениям он ясно видел, что союзники считали его далеко впереди себя, что колонны, двигавшиеся близ Працена, составляли центр русской армии, и что центр уже достаточно ослаблен для того, чтобы успешно атаковать его. Но он всё еще не начинал дела.
Нынче был для него торжественный день – годовщина его коронования. Перед утром он задремал на несколько часов и здоровый, веселый, свежий, в том счастливом расположении духа, в котором всё кажется возможным и всё удается, сел на лошадь и выехал в поле. Он стоял неподвижно, глядя на виднеющиеся из за тумана высоты, и на холодном лице его был тот особый оттенок самоуверенного, заслуженного счастья, который бывает на лице влюбленного и счастливого мальчика. Маршалы стояли позади его и не смели развлекать его внимание. Он смотрел то на Праценские высоты, то на выплывавшее из тумана солнце.
Когда солнце совершенно вышло из тумана и ослепляющим блеском брызнуло по полям и туману (как будто он только ждал этого для начала дела), он снял перчатку с красивой, белой руки, сделал ею знак маршалам и отдал приказание начинать дело. Маршалы, сопутствуемые адъютантами, поскакали в разные стороны, и через несколько минут быстро двинулись главные силы французской армии к тем Праценским высотам, которые всё более и более очищались русскими войсками, спускавшимися налево в лощину.В 8 часов Кутузов выехал верхом к Працу, впереди 4 й Милорадовичевской колонны, той, которая должна была занять места колонн Пржебышевского и Ланжерона, спустившихся уже вниз. Он поздоровался с людьми переднего полка и отдал приказание к движению, показывая тем, что он сам намерен был вести эту колонну. Выехав к деревне Прац, он остановился. Князь Андрей, в числе огромного количества лиц, составлявших свиту главнокомандующего, стоял позади его. Князь Андрей чувствовал себя взволнованным, раздраженным и вместе с тем сдержанно спокойным, каким бывает человек при наступлении давно желанной минуты. Он твердо был уверен, что нынче был день его Тулона или его Аркольского моста. Как это случится, он не знал, но он твердо был уверен, что это будет. Местность и положение наших войск были ему известны, насколько они могли быть известны кому нибудь из нашей армии. Его собственный стратегический план, который, очевидно, теперь и думать нечего было привести в исполнение, был им забыт. Теперь, уже входя в план Вейротера, князь Андрей обдумывал могущие произойти случайности и делал новые соображения, такие, в которых могли бы потребоваться его быстрота соображения и решительность.
Налево внизу, в тумане, слышалась перестрелка между невидными войсками. Там, казалось князю Андрею, сосредоточится сражение, там встретится препятствие, и «туда то я буду послан, – думал он, – с бригадой или дивизией, и там то с знаменем в руке я пойду вперед и сломлю всё, что будет предо мной».
Князь Андрей не мог равнодушно смотреть на знамена проходивших батальонов. Глядя на знамя, ему всё думалось: может быть, это то самое знамя, с которым мне придется итти впереди войск.
Ночной туман к утру оставил на высотах только иней, переходивший в росу, в лощинах же туман расстилался еще молочно белым морем. Ничего не было видно в той лощине налево, куда спустились наши войска и откуда долетали звуки стрельбы. Над высотами было темное, ясное небо, и направо огромный шар солнца. Впереди, далеко, на том берегу туманного моря, виднелись выступающие лесистые холмы, на которых должна была быть неприятельская армия, и виднелось что то. Вправо вступала в область тумана гвардия, звучавшая топотом и колесами и изредка блестевшая штыками; налево, за деревней, такие же массы кавалерии подходили и скрывались в море тумана. Спереди и сзади двигалась пехота. Главнокомандующий стоял на выезде деревни, пропуская мимо себя войска. Кутузов в это утро казался изнуренным и раздражительным. Шедшая мимо его пехота остановилась без приказания, очевидно, потому, что впереди что нибудь задержало ее.
– Да скажите же, наконец, чтобы строились в батальонные колонны и шли в обход деревни, – сердито сказал Кутузов подъехавшему генералу. – Как же вы не поймете, ваше превосходительство, милостивый государь, что растянуться по этому дефилею улицы деревни нельзя, когда мы идем против неприятеля.
– Я предполагал построиться за деревней, ваше высокопревосходительство, – отвечал генерал.
Кутузов желчно засмеялся.
– Хороши вы будете, развертывая фронт в виду неприятеля, очень хороши.
– Неприятель еще далеко, ваше высокопревосходительство. По диспозиции…
– Диспозиция! – желчно вскрикнул Кутузов, – а это вам кто сказал?… Извольте делать, что вам приказывают.
– Слушаю с.
– Mon cher, – сказал шопотом князю Андрею Несвицкий, – le vieux est d"une humeur de chien. [Мой милый, наш старик сильно не в духе.]
К Кутузову подскакал австрийский офицер с зеленым плюмажем на шляпе, в белом мундире, и спросил от имени императора: выступила ли в дело четвертая колонна?
Кутузов, не отвечая ему, отвернулся, и взгляд его нечаянно попал на князя Андрея, стоявшего подле него. Увидав Болконского, Кутузов смягчил злое и едкое выражение взгляда, как бы сознавая, что его адъютант не был виноват в том, что делалось. И, не отвечая австрийскому адъютанту, он обратился к Болконскому:
– Allez voir, mon cher, si la troisieme division a depasse le village. Dites lui de s"arreter et d"attendre mes ordres. [Ступайте, мой милый, посмотрите, прошла ли через деревню третья дивизия. Велите ей остановиться и ждать моего приказа.]
Только что князь Андрей отъехал, он остановил его.
– Et demandez lui, si les tirailleurs sont postes, – прибавил он. – Ce qu"ils font, ce qu"ils font! [И спросите, размещены ли стрелки. – Что они делают, что они делают!] – проговорил он про себя, все не отвечая австрийцу.
Князь Андрей поскакал исполнять поручение.
Обогнав всё шедшие впереди батальоны, он остановил 3 ю дивизию и убедился, что, действительно, впереди наших колонн не было стрелковой цепи. Полковой командир бывшего впереди полка был очень удивлен переданным ему от главнокомандующего приказанием рассыпать стрелков. Полковой командир стоял тут в полной уверенности, что впереди его есть еще войска, и что неприятель не может быть ближе 10 ти верст. Действительно, впереди ничего не было видно, кроме пустынной местности, склоняющейся вперед и застланной густым туманом. Приказав от имени главнокомандующего исполнить упущенное, князь Андрей поскакал назад. Кутузов стоял всё на том же месте и, старчески опустившись на седле своим тучным телом, тяжело зевал, закрывши глаза. Войска уже не двигались, а стояли ружья к ноге.
– Хорошо, хорошо, – сказал он князю Андрею и обратился к генералу, который с часами в руках говорил, что пора бы двигаться, так как все колонны с левого фланга уже спустились.
– Еще успеем, ваше превосходительство, – сквозь зевоту проговорил Кутузов. – Успеем! – повторил он.
В это время позади Кутузова послышались вдали звуки здоровающихся полков, и голоса эти стали быстро приближаться по всему протяжению растянувшейся линии наступавших русских колонн. Видно было, что тот, с кем здоровались, ехал скоро. Когда закричали солдаты того полка, перед которым стоял Кутузов, он отъехал несколько в сторону и сморщившись оглянулся. По дороге из Працена скакал как бы эскадрон разноцветных всадников. Два из них крупным галопом скакали рядом впереди остальных. Один был в черном мундире с белым султаном на рыжей энглизированной лошади, другой в белом мундире на вороной лошади. Это были два императора со свитой. Кутузов, с аффектацией служаки, находящегося во фронте, скомандовал «смирно» стоявшим войскам и, салютуя, подъехал к императору. Вся его фигура и манера вдруг изменились. Он принял вид подначальственного, нерассуждающего человека. Он с аффектацией почтительности, которая, очевидно, неприятно поразила императора Александра, подъехал и салютовал ему.
Неприятное впечатление, только как остатки тумана на ясном небе, пробежало по молодому и счастливому лицу императора и исчезло. Он был, после нездоровья, несколько худее в этот день, чем на ольмюцком поле, где его в первый раз за границей видел Болконский; но то же обворожительное соединение величавости и кротости было в его прекрасных, серых глазах, и на тонких губах та же возможность разнообразных выражений и преобладающее выражение благодушной, невинной молодости.
На ольмюцком смотру он был величавее, здесь он был веселее и энергичнее. Он несколько разрумянился, прогалопировав эти три версты, и, остановив лошадь, отдохновенно вздохнул и оглянулся на такие же молодые, такие же оживленные, как и его, лица своей свиты. Чарторижский и Новосильцев, и князь Болконский, и Строганов, и другие, все богато одетые, веселые, молодые люди, на прекрасных, выхоленных, свежих, только что слегка вспотевших лошадях, переговариваясь и улыбаясь, остановились позади государя. Император Франц, румяный длиннолицый молодой человек, чрезвычайно прямо сидел на красивом вороном жеребце и озабоченно и неторопливо оглядывался вокруг себя. Он подозвал одного из своих белых адъютантов и спросил что то. «Верно, в котором часу они выехали», подумал князь Андрей, наблюдая своего старого знакомого, с улыбкой, которую он не мог удержать, вспоминая свою аудиенцию. В свите императоров были отобранные молодцы ординарцы, русские и австрийские, гвардейских и армейских полков. Между ними велись берейторами в расшитых попонах красивые запасные царские лошади.
Как будто через растворенное окно вдруг пахнуло свежим полевым воздухом в душную комнату, так пахнуло на невеселый Кутузовский штаб молодостью, энергией и уверенностью в успехе от этой прискакавшей блестящей молодежи.
– Что ж вы не начинаете, Михаил Ларионович? – поспешно обратился император Александр к Кутузову, в то же время учтиво взглянув на императора Франца.
– Я поджидаю, ваше величество, – отвечал Кутузов, почтительно наклоняясь вперед.
Император пригнул ухо, слегка нахмурясь и показывая, что он не расслышал.Учение Великих Махатм
ПРЕДИСЛОВИЕ
Одним из столпов учения Нового Века является Учение Великих Махатм, суть которого видна из приводимых писем Махатм (1880-1884).
Существует единая цепь Иерархии Света, продолжающаяся в Беспредельность, и все истинные Носители Света, появляющиеся и пребывающие еще и сейчас на нашей Земле, суть Звенья Ее. Конечно, Сыны Света, пришедшие с высших миров (Венера, Юпитер) на нашу планету в конце третьей расы нашего круга для ускорения эволюции ее человечества, и есть величайшие Духи, стоящие во главе доступной и ближайшей нам по карме Иерархии Света. Они есть Прародители нашего сознания. Им мы обязаны нашим умственным развитием. И, конечно. Они принадлежат к цепи Строителей Космоса. Каждый такой Строитель должен пройти человеческую эволюцию, чтобы затем встать во главе той или иной планеты. Но так как эволюция беспредельна, то и все эти Строители, завершая один цикл эволюции, начинают другой, и снова рождаются, но в Высших Мирах
Не забудем, что жизнь всех царств была перенесена на нашу планету с Луны, потому в "Тайной Доктрине" и указаны двойные предки человечества – Лунные и Солнечные. Лунные предки в действительности и являются сейчас человечеством, вернее, большинства его, но Солнечные предки суть те Сыны Света, которые приняли на себя самоотверженное творчество на пользу всего Космоса и пришли на нашу планету с высших миров, как уже сказано, в конце Третьей Расы нашего Круга. С этого времени Они неустанно воплощались на пороге всех рас, всех великих событий, чтобы каждый раз дать новый сдвиг сознания человечества. Истинно, они испили многие чаши яда. Так, они – Основатели Великого Братства на Священном Острове во времена Атлантиды. Они же Хранители Транс-Гималайской Твердыни в нашей Расе.
Твердыня Великого Знания (Шамбала) существует с незапамятных времен и стоит на бессменном дозоре эволюции человечества, наблюдая и вправляя в спасительное русло течение мировых событий. Все Великие Учителя связаны с этой Обителью. Все Они – Члены ее. Многообразна деятельность этой Твердыни Знания и Света. История всех времен, всех народов хранит свидетельства этой помощи, сокрытой от гласности и обычно приходящей в поворотные пункты истории стран. Принятие или уклонение от нее непременно сопровождались соответственно расцветом или падением страны.
Помощь эта в виде предупреждений или советов и целых Учений проявилась под самыми неожиданными и разнообразными аспектами. По истории красной нитью проходят эти предупреждения. За малыми исключениями, все подобные предупреждения оставались без внимания. Так, можно вспомнить, как шведский король Карл XII получил сильное предупреждение не начинать рокового похода против России, положившего конец развитию его государства. Со времен опубликования дневника графини д"Адемар, придворной дамы, состоявшей при злосчастной Марии Антуанетте, стал широко известен факт предупреждения королевы путем писем и личного свидания, через посредство той же графини, о грозящей опасности стране, всему королевскому дому и многим друзьям их. И, неизменно, все эти предупреждения шли из одного источника, от графа Сен-Жермена, члена Гималайской общины. Но все спасительные предупреждения и советы его принимались за оскорбление и обман. Он подвергался преследованиям и не раз ему грозила Бастилия. Трагические последствия этих отрицаний всем хорошо известны.
Можно вспомнить и Наполеона, так любившего в первые годы своей славы говорить о своей ведущей Звезде, но который, тем не менее, отуманенный успехами и обуянный гордостью, не принял всего Совета и пошел против главного условия – он не должен был нападать на Россию, – разгром его армий и печальный конец его также известны.
Также мы знаем, что при президенте Вашингтоне стоял таинственный профессор, советами которого он пользовался, отсюда его успех. При объявлении свободы Америки, при отделении ее от Англии, засвидетельствован факт, как во время этого Исторического собрания, в момент колебания и нерешительности, среди присутствующих появился высокий Незнакомец, который произнес зажигательную речь, закончив возгласом: "Америка, да будет свободна!" Энтузиазм собрания был поднят, и свобода Америки подписана. Когда присутствующие пожелали приветствовать помогшего им принять великое решение, то Незнакомца нельзя было найти, он исчез. Так во всей истории можно видеть, как разнообразно проявлялась и проявляется помощь Великой Общины Света. Так западная церковь в двенадцатом и тринадцатом веке знала о существовании таинственного Духовного убежища в Сердце Азии, во главе которого тогда стоял Пресвитер Иоанн, как именовал себя этот великий Дух. Этот пресвитер Иоанн, от времени до времени посылал Папам и прочим главам церкви свои обличительные грамоты. Из истории мы знаем, как один из Пап снарядил посольство в Среднюю Азию к Пресвитеру Иоанну. Можно представить себе, с какой целью отправлялось подобное посольство, и, конечно, после многих мытарств и превратностей, посольство это вернулось восвояси, не найдя Духовной Цитадели.
Да, история знает немало выдающихся лиц, которым суждено было сыграть роль в продвижении человеческой эволюции и перед тем посетивших эту Твердыню Великого Знания. Так, в свое время, Парацельс провел некоторое время в одном из Ашрамов Транс-Гималайской Твердыни, обучаясь великому знанию, которое он изложил во многих томах, часто в затуманенных формулах, ибо велико было гонение на этих светочей знания. Кошмарны преступления невежества против знания. Мрачны страницы правдивой истории! Не забудем и Калиостро, избежавшего казни благодаря вмешательству таинственного незнакомца, появившегося перед Папой Римским, после чего казнь была отменена, а затем и сам Калиостро исчез из темницы. Вспомним и нашу многооклеветанную Ел. П. Блаватскую, принесшую светлую весть о Махатмах. Если бы не злоба и зависть, окружавшие ее, то она написала бы еще два тома сокровенного учения, в которые вошли бы страницы из жизни Великих Учителей. Но люди предпочли убить ее, и труд остался незаконченным. Так история повторяется, так слагается карма человечества.
Следует понимать, что все Великие Учителя, Махатмы или Бел. Братья на всем протяжении своих жизней были Бодхисатвами. Маха-Коган или Великий Владыка – титул Владыки Шамбалы. Обязанности, связанные с этим назначением, принимаются по очереди Бел. Братьями, в соответствии с их индивидуальными заданиями. Семь Коганов отвечают Семи Кумарами "Тайной Доктрины", при чем эзотерически их восемь. Все эти Семь и были Владыками Пламени, одарившими человечество разумом.
Вы знаете, что Махатма на Востоке означает Великая Душа, Душа, завершившая свой земной путь и работающая на пользу Мира.
Во главе Сынов Света стоит Архангел Михаил и противником Его в стане Тьмы явился Сатана (еще называемый Люцифером, хотя он давно утратил право на это имя), бывший однажды в числе великих Кумар, одаривших светом разума еще лишенных его жалких землян Хозяин Земли борется сейчас за само существование свое. Великий предуказанный Армагеддон нашей расы находится в полном разгаре. И снова Архангел Михаил со Светлым Воинством сражается против Люцифера. Конечно, победа всегда за Светлыми Силами, но страшные катаклизмы при этом неизбежны. Вот почему так важны оплоты Света, чтобы в грядущие грозные моменты можно было бы собрать тружеников Света в безопасные места. Конечно, решительный момент хотя и за плечами, но все же многие дети успеют состариться. Так, судьба мира – в руках человечества. Если произойдет воскресение духа, если сознание освободится от призраков прошлого и устремится к построению Нового мира, на основании нового понимания сотрудничества и знания, то планета может уцелеть.
Братство работает группами, и нарастание задач гармонично соединяет Совет для новых комбинаций. На три дела разделяется работа. Первый – изыскание лучшего земного плана. Второй – передача людям этих результатов. Третий – изыскание способов сообщения с дальними мирами. Первый требует трудолюбия и терпения, третий требует находчивости и бесстрашия, второй требует такого самоотвержения, что самый трудный полет является отдыхом.
Но сейчас время грозного Армагеддона, и потому все исследования, все научные работы временно прекращены, и все Светлые Силы направлены на отражение непрестанных нападений и страшных
(1836 - 1886), великого индийского мудреца, и ясный ум его ученика и непосредственного продолжателя Свами Вивекананды (1863 - 1902), индийского философа и учёного, зазвучали в прошлом веке мощным призывом к духовному синтезу.
Пройдя путями важнейших мировых религий — индуизма, христианства и ислама — Рамакришна принёс весть о единстве всех религий. Он нашёл, что в основе всех религий лежит единая Истина.
Вивекананда встречается с Рамакришной в 1882 году и с тех пор всю жизнь занимается развитием его идей. Он прозревает духовную нищету Запада, заглушившего грубой материальностью призыв Духа в своей душе. Он утверждается в мысли, что Веданта, вынесенная из Индии в мир, может облегчить людям путь освобождения.
В сознании Вивекананды начинает оформляться идея — навести мост, соединяющий Восток и Запад, оплодотворить молодое тело Запада древним универсальным Духом Востока. Вивекананда выходит послом Индии в мир, прокламируя: «Индия нужна миру, Индия с её знанием Бога, с её методом освобождения, с её накопленным духовным наследием».
В 1893 году Вивекананда отправляется в Соединённые Штаты Америки на Конгресс религий. Он приветствует самую молодую страну от имени монашеского ордена древнейшей страны. Провозглашает Истину, воспринятую у ног своего Учителя Рамакришны, который опытным путём постиг, что все религии ведут в один Океан Милосердия, что все формы и оттенки — различные аспекты Единой Великой Истины. Знакомит западный мир с древним учением Веданты. Проезжает почти по всей Америке.
Вскоре Вивекананда замечает эгоистические, жестокие черты американской жизни и подвергает их уничтожающей критике. Он резко протестует против лжехристианства и лицемерия многих христианских лидеров. Этой критикой Вивекананда вызывает озлобление христианских вождей, которые обрушили на него целый поток грязной клеветы. Так Америка не смогла осуществить мечту Вивекананды о соединении Запада и Востока. Все побуждения американцев были направлены на удовлетворение материальных нужд. В философии господствующими стали позитивизм и прагматизм.
В 1895 году Вивекананда пишет курс лекций «Раджа Йога» — книгу, столь восхитившую Льва Толстого. В том же году он принимает приглашение из Лондона, там пишет «Бхакти Йогу», а вернувшись в Америку — «Карма Йогу». Затем создаёт курс «Философии Веданты», вследствие чего в Нью-Йорке организуется Общество Веданты. В Лондоне появляется «Джнана Йога». В 1897 году Вивекананда возвращается на родину, выполнив огромную миссию: он положил начало действительному ознакомлению и сближению Запада с Востоком. Впервые ясно и сердечно изложены были перед Западом основы величественного восточного миросозерцания.
Вернувшись на родину, Вивекананда создаёт организацию «Миссия Рамакришны», задача которой — распространение идей Единства в мире. Она стала центром религиозной активности не только в Индии, но имела отделения в ряде стран Европы и Америки. Религия для Вивекананды не заключалась в обрядах и обычаях: он смело очищал живую веру от предрассудков, сокрушал обычаи ранних браков, сожжения вдов и т.п. — религия была для него живым огнём самопожертвования и любви.
Рамакришна и Вивекананда были первыми, кто пробудил индийское самосознание, были первыми индийскими лидерами в полном смысле этого слова. Рамакришна был духовной силой Индии, Вивекананда — его голосом. Продолжателями их дела стали Рабиндранат Тагор (1861 - 1941), Махатма Мохандас Карамчанд Ганди (1869 - 1948) и Ауробиндо Гхош (1872 - 1950). В 1911 - 1916 годах в России были изданы книги о философии Веданты, о Рамакришне и Вивекананде, также и труды Вивекананды; книги Ромена Роллана «Жизнь Рамакришны» и «Жизнь Вивекананды» вышли на русском языке в 1936 году; книга Джавахарлала Неру «Шри Рамакришна и Свами Вивекананда» на английском языке вышла в Калькутте в 1960 году.
ПОДВИГ ЕЛЕНЫ ПЕТРОВНЫ БЛАВАТСКОЙ В ПРОШЛОМ ВЕКЕ
Подвиг русского монаха Сергия после восьми с половиной веков был повторён другим русским человеком — Еленой Петровной Блаватской (1831 - 1891). Уже в детстве перед нею появлялся величественный образ Махатмы — высокого индийца в белой чалме, всегда один и тот же. В 1851 году Блаватская едет в Англию, и там, в Лондоне, происходит её первая встреча с Махатмой, являвшимся ей в детстве.
Затем в течение последующих семи лет она три раза пытается проникнуть в Тибет, но безуспешно: в те времена чужестранцам было запрещено въезжать внутрь страны. И только в 1864 году ей удалось достичь своей цели — она проникла в недоступные недра Центральной Азии. После героических поисков она наконец разыскала там таинственных мудрецов Махатм и стала Их духовной ученицей. Она пробыла там три года в одной из их обителей (ашрамов) в Тибете. Там она получила сокровенные знания о тайнах мироздания.
Блаватская была посланницей Махатм, исполняла Их поручения. Под псевдонимом «Радда-бай» ею были написаны интересные очерки о своём путешествии по Индии и Тибету и о беседах с Махатмами. Эти записки, названные «Из пещер и дебрей Индостана» (вторая серия очерков — «Загадочные племена на Голубых Горах»), печатались в периодике в начале 80-х годов XIX века в России. Затем они были изданы отдельной книгой. И до последнего времени её литературное имя соединялось в России только с этими очерками. Всё прочее было написано и издано на английском языке.
Ввиду сильного и настойчиво выраженного желания её сотрудников основать общество для ознакомления продвинутых сознаний с сокровенным учением всех религий и философий, Махатма К.Х. согласился руководить таким обществом, основанным в Нью-Йорке в 1875 году Блаватской и американским полковником Генри Олькоттом. Появление Теософского Общества имело целью подготовить западный мир к наступлению Новой Эпохи путём распространения высшего знания о тайнах и задачах мироздания. Учение, принесённое Блаватской, сделало своё великое дело — пробудило по всему миру многочисленные сознания.
Теософия в переводе с греческого — Божественная Мудрость. Теософия есть научно-религиозная философия, то есть синтез науки, философии и религии — их согласование. Изучая все религии мира, теософия находит, что сокровенная часть религий имеет одни и те же основы. Так, теософия заключает в себе истины, лежащие в основе всех религий. Девиз Теософского Общества: «Нет религии выше Истины». Существует большая теософская литература.
Труды Блаватской печатались в её время в Америке и Англии. Помимо многих книг на темы восточной философии и древней мудрости, таких как «Разоблачённая Изида», «Ключ к Теософии», «Голос Безмолвия», «Перлы Востока», а также огромного количества статей она написала капитальнейший труд в трёх томах «Тайная Доктрина», то есть «Сокровенное Знание» (1888), — свод многовековой сокровенной мудрости, синтез достижений эволюции жизни прежних культур, вопросы будущего развития жизни и человечества. Два тома были переведены Е.И.Рерих и изданы в Риге в 1937 году. Своих трудов Блаватская никогда не приписывала себе, а считала лишь несовершенной передачей порученного ей откровения Махатм.
Но появление нового отдела Шамбалы — а таким стало Теософское Общество — вызвало войну против него тёмных сил, ибо они не желали наступления светлой эпохи, грозящей уничтожением их силы и влияния. Против основательницы Общества ополчилось духовенство ортодоксальных религий (особенно иезуиты), а также английские расисты, которым не нравилось большое влияние Блаватской на индийцев.
Против неё была организована кампания — постоянные выпады, инсинуации, клевета. И так посланницу Шамбалы, исполнявшую поручения Махатм, нёсшую миссию провозвестника Новой Эпохи, нападки врагов Света свели в могилу.
К большому сожалению, Блаватская была не понята, не признана и оклеветана и на своей родине. Всё началось с враждебного и лживого памфлета Вс. Соловьёва «Современная жрица Изиды», вышедшего в 1894 году в России. Пущенная им клевета в своё время обошла беспрепятственно всю Россию, и последствия её тянутся ещё и в наше время. По сей день автоматически повторяются без какой-либо аргументации такие эпитеты, как «обманщица», «шарлатанка», «авантюристка».
В Америке на обвинение Блаватской в «фиктивности» её общения с «несуществующими» Учителями Мудрости Востока — Махатмами — в газете «Бостон Курьер» от 18 июля 1885 года появился протест, подписанный 70 учёными Индии, в котором они утверждают, что «Махатмы — не измышление Блаватской, а Высшие существа, в существовании которых никто из просвещённых индийцев не сомневается, которых знали наши деды и прадеды, с которыми и сейчас многие индийцы находятся в постоянных сношениях». Таково было свидетельство пандитов — учёных Востока.
О Е.П.Блаватской в своё время писала Елена Ивановна Рерих: «Наша великая соотечественница почти сейчас же после смерти воплотилась в мужском теле в Венгрии. В 1924 году она прибыла в главную Твердыню и сейчас под именем Брата Х. работает на спасение мира. Осмеянная, оклеветанная, опозоренная и гонимая, она заняла своё место среди Спасителей человечества. Так действует Космическая Справедливость. В будущей России имя её будет поставлено на должную высоту почитания. Елена Петровна Блаватская, истинно, наша национальная гордость».
Да, она была великим духом, принявшим на себя тяжкое поручение дать сдвиг сознанию человечества, запутавшемуся в мёртвых тисках церковных догм и устремившемуся в не менее мёртвый тупик атеизма. Она принесла великое знание и светлую весть о Махатмах и о Шамбале. Для ищущих были необходимы книги Е.П.Блаватской и её преемницы Анни Безант — через них они прикоснулись к Древней Мудрости. Были принесены некоторые древние тексты, такие как «Стансы Дзиан», «Голос Безмолвия», «Свет на Пути» и т.д. Через Блаватскую и Безант, избранных для такой большой миссии, были обнародованы идеи, долженствующие пробудить в человечестве поиски Истины. Через этих учеников были возвращены человечеству забытые Истины о Законе вечной жизни человека — Законе его перевоплощений, а также о Законе космической справедливости — Законе Кармы.
Учение Махатм, названное теософией и данное через Блаватскую во второй половине прошлого века, было продолжено и развито в первой половине нашего столетия через Елену Ивановну Рерих. После подробного изложения была дана заключительная кульминация. Это Учение было названо Агни Йогой, что значит Огненный путь.
Агни Йога, давая в соответствии с переживаемым нами временем новый аспект Единой Вечной Истины, идёт не на смену, но на огненное очищение и утверждение всех бывших Великих Учений. Агни Йога не отвергает ни одного Учения, до неё бывшего, но лишь углубляет и очищает от вековых нагромождений. И возвращает все те ценности, которые люди утеряли, исказив прежние Заветы.
Агни Йога, отдавая должное атеизму как неизбежному следствию церковных искажений религии, не отбрасывает Основ религий, очищенных от злотолкований невежественных священнослужителей.
Учение Агни Йоги основано на почитании Великой Иерархии Света, на признании высокого авторитета Учителей — Махатм Шамбалы.
ПОДВИГ РЕРИХОВ В НАШЕМ СТОЛЕТИИ
Итак, как сказано выше, в конце XIX столетия русская женщина Е.П.Блаватская принесла миру весть о Шамбале и Махатмах, познакомила Запад с древними философскими учениями Востока. Всё это имело влияние на значительную часть русской интеллигенции, в том числе и на художника Николая Константиновича Рериха .
Николай Константинович родился в Петербурге в 1874 году, окончил Академию художеств в 1897 году, с 1909 года — академик. С 1906 года — директор школы Общества поощрения художеств. В дальнейшем он — не только всемирно известный художник, но и общественный деятель, водитель мировой культуры, поэт и писатель, философ и учёный, путешественник.
О жизни и деятельности Рериха, о его искусстве, картинах написали монографии и книги следующие авторы: Дмитриева (1959), Князева (1963, 1968), Юферова и Лукашов (1970), Беликов и Князева (1972), Полякова (1973), Алёхин (1973), Сидоров (На вершинах. 1977, 1983). Кроме того, вышли сборники статей «Жизнь и творчество Рериха» (1978), «Рериховские чтения» (1980 и 1985) и т.д.
Рерих заинтересовывается древнеиндийской философией, изучает её; в ней он ищет удовлетворительные ответы на основные вопросы Бытия. Он проявляет большой интерес к движению «Миссия Рамакришны», возникшему в 1897 году по инициативе Свами Вивекананды, индийского мыслителя-гуманиста и общественного деятеля. Интерес к Востоку разделяет и супруга Николая Константиновича Елена Ивановна . Она также увлекается Рамакришной, Вивеканандой, Рабиндранатом Тагором и древнеиндийской философией.
Рерихов привлекает в первую очередь жизнеспособное начало Востока, те великие образы, постановки и решения философских вопросов, которые, без сомнения, имеют великую ценность и для нашего времени. У них складывается твёрдое убеждение, что их личный долг перед обществом заключается в сближении духовного наследия Востока с научными открытиями и прогрессивными социальными учениями.
Особенно Рерихов заинтересовывают и воодушевляют сведения о таинственной Шамбале — стране, где живут мудрецы мира Махатмы. Рерих думает: «Разве легенды не есть гирлянда лучших цветов? О малом, о незначительном и жалком человечество не слагает легенд. Во всяком случае, каждая легенда содержит нечто необычное. Да, легенды не отвлечённость, но сама реальность». И потому Рерихи верят в реальность Шамбалы. И почему бы им не верить, если они слышат зов оттуда... «Из глубин Азии доносится звенящая струна священного зова: ""Калагия!"" Это значит: ""Приди в Шамбалу!""» — записывает Рерих. И ещё в дневнике: «Делаю земной поклон Учителям Индии. Они внесли в хаос нашей жизни истинное творчество. Они подали нам зов. Спокойный, убедительный, мудрый».
Рерихи приняли зов. Они возымели заветную мечту — добраться до далёкой загадочной страны, где живут мудрецы человечества. Предприняли шаги по организации научно-художественной экспедиции в страны Востока, в Центральную Азию — в Индию и Тибет. Но эти планы полностью расстроила начавшаяся в 1914 году война.
В 1916 году Рерих по состоянию здоровья переехал с семьёй в Карелию. В 1918 году посетил Петроград в связи с реорганизацией работы школы Общества поощрения художеств, а затем оказался в Финляндии, отрезанным от Родины.
С Финляндии начались многолетние скитания семьи Рерихов. В 1919 году устраиваются выставки картин в Швеции и Норвегии, затем в Дании и Англии, где происходит встреча с Тагором. С 1920 года — выставки и художественно-просветительная деятельность в США: организация Союза художников, затем Института объединённых искусств и наконец Международного художественного центра. В 1923 году в Нью-Йорке открывается Музей произведений Рериха. Мир преклоняется перед ним.
Всё время в первоочередные планы Рерихов входит поездка на Восток, в которой они видят свой долг перед Родиной. В Америке Рерихи приступают к организации своей экспедиции. В 1923 году они уезжают в Индию.
Начинается знаменитая Центрально-Азиатская экспедиция, в которой приняли участие Николай Константинович, Елена Ивановна и старший сын Юрий. Десятки лет Рерихи готовились к ней. И не просто готовились, но приготовляли себя, словно древние жрецы к встрече с божеством. «Целью поездки было проникнуть в таинственные области Азии, в тайны философии и культуры безбрежного материка», — писал Рерих. Стремлением Рерихов было принести в дар своей Родине драгоценные тысячелетние накопления восточной мудрости.
Экспедиция из Лондона следует в Ладак, Тибет, Западный Китай. Где-то на пути — место не уточняется, что вполне понятно, — Рерихи посетили заповедную страну Махатм, легендарную Шамбалу. И здесь «все догадки получили основу, все сказки стали былью». В записях Рериха можно найти сообщения о беседах с Махатмами. Информация о беседах крайне скупа, но сам факт этих встреч Рерих не отрицает. О том, что испытала, услышала и увидела экспедиция, о трудностях пути Рерих рассказал в своих книгах «Алтай — Гималаи» и «Сердце Азии».
Махатмы поведали Рерихам, что грядёт Эпоха Шамбалы — Новая Эра могучих энергий и возможностей. «Близко время, когда новые энергии, ближе всего энергии Агни — космического огня, приблизятся и создадут новые условия для жизни. Эпоха Шамбалы наступит стремительно».
Закончив экспедицию, семья Рерихов поселилась в Индии, в Западных Гималаях — в Пенджабе, в древней долине Кулу. Здесь они организовали научно-исследовательский институт «Урусвати» для научной обработки собранных материалов и для изучения Востока. Экспедиция проходила по местам, не известным западной науке, и должна была преодолевать неимоверные трудности и опасности. Она была настоящим научным и человеческим подвигом.
После войны Рерихи не видят препятствий к возвращению на Родину и хлопочут о получении въездных документов. Упаковывают картины в ящики, готовят их к отправке в Москву. Но Рерихам при Сталине так и не было разрешено вернуться — виза на въезд не была выдана. Н.К.Рерих скончался в 1947 году, так и не дождавшись разрешения. Не было выдано разрешение вернуться на Родину и жене художника Елене Ивановне — она ждала его вплоть до своей смерти (1955).
И только Хрущёв, при его посещении Индии, разрешил наконец вернуться сыновьям Рериха, чем и воспользовался старший из них Юрий Николаевич, выдающийся востоковед , замечательный знаток восточных языков. В 1957 году он возвратился из Индии на Родину, с тем чтобы остаться здесь и продолжать свою научную работу в Институте востоковедения АН СССР. Выполняя завещание отца, Юрий Николаевич передал в дар государству 418 картин художника.
Проработав в Москве около трёх лет, он скончался в 1960 году. Младший сын Святослав Николаевич, художник , жил в Индии. Первый раз посетив Советский Союз в 1960 году, он часто приезжал в Россию и устраивал здесь выставки своих картин. Святослав Николаевич скончался в Индии в 1993 году.
Серия книг Учения Шамбалы, названного Агни Йогой, была дана Махатмами через супругу Николая Константиновича — Елену Ивановну Рерих, русскую женщину великого философского ума. Её великий подвиг состоял в том, что она приняла, применила на себе и записала это Учение, а также передала его фрагменты миру. Она вела широкую переписку со многими странами мира. Часть её писем была издана в Риге в 1946 году в двух больших томах (Письма Елены Рерих, 1929 - 1938), в которых даны объяснения и дополнения к Учению, а также ответы на вопросы сотрудников и друзей-корреспондентов.
Агни Йога была воспринята путём телепатической связи, путём яснослышания и ясновидения, когда ученик ясно слышит голос Учителя и ясно видит облик Его. Между Учителем и учеником устанавливается нечто вроде радиосвязи, вернее — нечто вроде телеслышания и телевидения. Эта связь достигает большой отчётливости.
«Урусвати хранит озарение детства, что где-то живёт Светлый Учитель». С детства «своим сознанием направляется к подвигу суждённому. Укрепляясь внутренне, она получает Видение, напутствующее на подвиг». «От первых пространственных искр через все огни до Самадхи, она оставит записи, которые лягут порогом Нового Мира». «Быть Матерью Агни Йоги совсем не легко. Только со временем люди оценят всю самоотверженность, которая была необходима при провозвестии огненной мощи».
Валентин Сидоров в журнале «Москва» (1982. № 8) писал: «О её жизни, поражающей воображение постоянным горением духа и сверхчеловеческим напряжением физических и внутренних сил, можно написать целую книгу. Я думаю, что со временем такая книга — и не одна — будет написана. Главный жизненный и духовно-творческий подвиг Елены Ивановны заключается в том, что, общаясь с Махатмами, она сделала достоянием нашего времени их огненную йогу (Агни Йогу).
Её трудолюбие было фантастическим. Её письма были изданы в 1940 году в Риге. Они составили два тома. Конечно, часть писем, да и то в извлечениях. Если бы все, то получилось бы много томов. Но неопубликованного у Елены Ивановны гораздо больше, чем опубликованного. Святослав Николаевич мне говорил, что в его архивах хранится сто семьдесят работ Елены Ивановны. Сто семьдесят! Представляете, сколько её трудов ждут своего урочного часа и сколько открытий — порой, быть может, самых неожиданных — они сулят людям».
В апреле 1958 года в Москве открылась выставка картин Н.К.Рериха, которые привёз из Индии его сын Юрий. Только с этого года начинают писать о Рерихе и в нашей печати. Характер первых публикаций — строго по схеме: хвалить за картины, хулить за философию, порицать за «идеализм» и «мистицизм». Заявляется, что его идеология наивна, что его философские концепции для нас неприемлемы, без объяснения, почему именно. Но затем образ Рериха-философа постепенно и осторожно расширялся...